Следующие два дня, среду и четверг, Никки и Кристал готовили «Зеленую гавань» к показу потенциальным покупателям.

 Тетя поручила племяннице привести в порядок комнаты на третьем
— Не обязательно наводить лоск, но нужно сделать так, чтобы можно было пригласить туда людей, — сказала она. — Разложи аккуратно вещи, убери паутину, подмети. — Кристал оглядела гостиную. — Первые два этажа должны выглядеть как можно элегантнее. 

Я думаю, с этим мы справимся — дом–то хороший.
Время от времени Кристал поднималась на третий этаж, чтобы посмотреть, как идут дела, и Никки приходилось быстро прятать Отиса в чулан и прибавлять громкость радиоприемника, чтобы заглушить звуки, которые он издавал. К счастью, третий этаж не очень интересовал Кристал. Она заботилась лишь о том, чтобы он выглядел пристойно, и поэтому надолго там не задерживалась.
Работая, Никки, не переставала думать над тем, что такое хорошо и что такое плохо. В четверг вечером, во время обеда, она задала этот вопрос тете:
— Кристал, как ты можешь определить, что хорошо, а что — плохо?
Кристал совершенно вымоталась, переставляя мебель и отправляя коробки с вещами в комиссионный магазин.
— Ты спрашиваешь, как определить, хорошая книга или плохая? Хороший фильм или плохой?
— Нет. — Никки покачала головой. — Я про то, что человек делает. Как понять, хорошо он поступает или плохо?
По телевизору передавали новости.
— Прослушайте заявление президента, — произнес диктор.
Не ответив на вопрос Никки, Кристал подняла указательный палец:
— Давай послушаем.
На экране появился президент:
«Срок ультиматума Фалангии подходит к концу, остается один день. К сожалению, должен отметить, что никакого прогресса в наших отношениях нет. Мы полны решимости и не отступим перед угрозами злобных безбожников. Граждане страны должны быть готовы к конфликтному развитию событий. Всю необходимую информацию можно получить на сайте Министерства национальной безопасности три дабл–ю…»
Кристал выключила радио и нахмурилась.
— Не нравится мне все это. С нами–то ничего не случится, но я волнуюсь за твою маму. Мегаполисам достанется в первую очередь.
— Так давай позвоним ей и скажем, чтобы она приехала сюда.
— Нет, сейчас не время для путешествий. Не знаю, что и делать.
Кристал включила радио, но президент уже закончил свое выступление, а диктор говорил о террористах, которые захватили сотню заложников и заставляют их принять свою веру.
— Теперь ты можешь ответить на мой вопрос? — спросила Никки. — Как определить, что хорошо, а что плохо?
— Это очень сложный вопрос, — ответила Кристал, — а я безумно устала. Но, наверное, если уж отвечать на него, я бы сказала, что нужно посмотреть, не вредит ли кому–нибудь твой поступок, не причиняет ли боль. Если да, то хорошим он быть не может.
— А если ты причиняешь боль не людям и даже не животным, а Богу?
— Причинить боль Богу? Это как?
— Если то, что ты делаешь, противоречит слову Божьему.
— Тогда ты должна знать, что Он говорит, так? При условии, что Он, находясь там, наверху, что–нибудь говорит. — Кристал отправила в рот ложку супа. — Для меня это слишком сложно. Я хочу пообедать и лечь спать. Между прочим, твоя мама опять позвонила и зачитала мне очередную странную открытку от твоего отца.
Никки вскочила.
— Ты записала текст? Где он?
— Где–то здесь. — Кристал пошла в холл и вернулась с листком бумаги. — Вот.
Никки прочитала:
«Дорогие Ракель и Никки!
Как у вас дела? Мы работаем, как обычно. У меня полный порядок. Мне вас очень недостает.
С любовью, папа.
P.S. Никки, я думал о фильме, который мы посмотрели на твой девятый день рождения. Кажется, он назывался «Ослепленный снегом»?»
Никки очень хорошо помнила день, когда ей исполнилось девять лет. Она ходила на каток вместе с Кейт и Софи. И никаких фильмов. То ли ее отец выживал из ума, то ли в открытках содержалось зашифрованное послание. Но она могла разгадать шифр. Конечно, могла. Никки принесла тексты в спальню, разложила их на кровати и стала изучать. Спустя некоторое время у нее начала появляться идея…
* * *
В пятницу утром Никки решила, что должна узнать, как Гровер и его змеи. Даже если он еще злится на нее, она больше не может быть в неведении.
Кристал собиралась встретиться с Леном и обсудить последние детали завтрашнего показа дома.
Проводив тетю, Никки пошла с Отисом на прогулку, потом покормила его и направилась к дому Гровера.
Утро выдалось холодным. Над городом нависли свинцово–серые облака. На Главной улице царила напряженная обстановка. Никки шла не останавливаясь. Она спешила.
Бабушка Кэрри увидела Никки, когда девочка направилась к крыльцу дома Гровера.
— Здесь ты его не найдешь, — предупредила она, едва Никки поднялась по ступенькам.
— А где он?
— Где–то в лесу. Рано утром на него надели браслет, он и убежал.
Никки застыла на месте:
— Браслет?
— Да. — Бабушка поджала губы. — Отвратительная штуковина.
— Он не пошел в школу?
— Сомневаюсь. Этот браслет так громко гудит, что его, скорее всего, выгнали бы с урока.
— Значит, он не отдал своих змей.
— Сказал, что не понимает, почему он должен их отдавать.
— Как они его поймали? Он же говорил, что убежит.
— Напали из засады. Тедди Крейн и старый Билл Уиллард схватили его, выскочив из–за гаража, когда он шел в школу. Потом он убежал, а эти двое пришли сюда и сказали нам, что они сделали.
— Я попытаюсь его найти, — произнесла Никки.
— Не стоит, — сказала бабушка Кэрри, покачав головой. — Отец уже отправился искать его. В лесу можно заблудиться.
— Но в лесу террорист! — воскликнула Никки.
— Да, я слышала. — Бабушка Кэрри нахмурилась. — Это, конечно, причина для волнений. Но нынче у нас так много причин для волнений. — Она указала на окно, из которого доносился звук работающего телевизора. — Президент установил срок. Мы ждем. Надо же узнать, будет война или нет.