Жил-был старик со старухой среди поля. Пришел час: мужик богу душу отдал; а
старуха погодя немного места родила семь близнецов-однобрюшников, что по
прозванию семь Симеонов. Вот они растут да растут, все один в одного и лицом и
статьями, и каждое утро выходят пахать землю все семеро. Случилось так, что тою
стороной ехал царь: видит с дороги, что далеко в поле пашут землю никак барщиной
- так много народу! - а ему ведомо, что в той стороне не причитается барской
земли. Вот посылает царь своего конюшего узнать, что за люди такие пашут, какого
роду и звания, барские или царские, дворовые ли какие или наемные? Приходит к
ним конюший, спрашивает: "Что вы за люди такие есть, какого роду и звания?"
Отвечают ему: "А мы такие люди, мать родила нас семь Симеонов-однобрюшников, а
пашем мы землю отцову и дедину".
И рассказывает, воротясь, конюший царю все, как слышал. Удивляется царь. "Такого
чуда не слыхивал я!" - говорит он и тут же посылает сказать семи Симеонам-
однобрюшникам, что он ждет их к себе в терем на услуги и посылки.
Собрались все семеро и приходят в царские палаты, становятся в ряд. "Ну, -
говорит царь, - отвечайте: к какому мастерству кто способен, какого ремесла кто
придерживается?" Выходит старший. "Я, - говорит, - могу сковать железный столб
сажо'н в двадцать вышиною". - "А я, - говорит второй, - могу уставить его в
землю". - "А я, - говорит третий, - могу взлезть на него и осмотреть кругом
далеко-далеко все, что по белому свету творится". - "А я, - говорит четвертый, -
могу срубить корабль, что ходит по' морю, как по' суху". - "А я, - говорит
пятый, - могу торговать разными товарами по чужим землям". - "А я, - говорит
шестой, - могу с кораблем, людьми и товарами нырнуть в море, плавать под водою и
дале вынырнуть опять, где надо". - "А я - вор, - говорит седьмой, - могу
украсть, что приглядится иль полюбится". - "Такого ремесла я не терплю в своем
царстве-государстве, - отвечал сердито царь последнему, седьмому Симеону, - и
даю тебе три дни сроку выбираться из моей земли куда тебе любо, а всем другим
шестерым Симеонам приказываю остаться здесь". Пригорюнился седьмой Симеон,
заслышав речи царские; не знает, как ему быть и что делать. В то время царю была
по' сердцу красавица царевна, что живет за горами, за морями, и никак не мог он
достать ее, чтоб ожениться. Вот бояре, воеводы царские и вспомнили, что вор,
мол, пригодится и, может быть, сумеет похитить чудную царевну, и стали они
просить царя оставить вора Симеона до поры до времени. Подумал царь и приказал
его оставить.
Вот на другой день царь собрал бояр своих и воевод и весь народ, приказывает
семи Симеонам показать свои ремесла. Старший Симеон, не долго мешкая, сковал
железный столб в двадцать сажо'н вышиною. Царь приказывает своим людям уставить
железный столб в землю; но как ни бился народ, не мог его уставить. Тогда
приказал царь второму Симеону уставить железный столб в землю. Симеон второй, не
долго думая, поднял и упер столб в землю. Затем Симеон третий взлез на этот
столб, сел на маковку и стал глядеть кругом далече, как и что творится по белу
свету: и видит синие моря, на них как пятна мреют корабли, видит села, города,
народа тьму; но не примечает той чудной царевны, что полюбилась царю. И стал
пуще глядеть во все виды и вдруг заприметил: у окна в далеком тереме сидит
красавица царевна, румяна, белолица и тонкокожа, аж видно, как мозги
переливаются по косточкам. "Видишь?" - кричит ему царь. "Вижу". - "Слезай же
поскорее вниз и доставай царевну, как там знаешь, чтоб была мне во что бы ни
стало!"
Собрались все семеро Симеонов, срубили корабль, нагрузили его всяким товаром и
гостьми', и все вместе поплыли морем доставать царевну по-за сизыми горами, по-
за синими морями. Едут, едут между небом и землей, пристают к неведомому острову
у пристани. А Симеон меньшой взял с собою в путь сибирского кота ученого, что
может по цепи ходить, вещи подавать, разны немецки штуки выкидать. И вышел вор
Симеон с своим котом с сибирским, идет по острову, а товарищей-ребят просит не
выходить на землю, пока он сам не придет назад. Идет по острову, приходит в
город и на площади пред царевниным теремом забавляется с котом ученым с
сибирским: приказывает ему вещи подавать, через плетку скакать, немецкие штуки
выкидать.
На ту пору царевна сидела у окна и завидела неведомого зверя, какого у них нет и
не водилось отродясь. Тотчас же посылает прислужницу свою узнать, что за зверь
такой, и продажный али нет? Слушает вор Симеон красную молодку, царевнину
прислужницу, и говорит: "Зверь мой - кот сибирский; а продавать - не продаю ни
за какие деньги, а коли крепко кому он полюбится, тому подарить - подарю". Так и
рассказала прислужница своей царевне, а царевна снова подсылает свою молодку к
Симеону вору: "Крепко, мол, зверь твой полюбился!"
Пошел Симеон во терем царевнин и принес ей в дар кота своего сибирского; просит
только за это пожить в ее тереме три дни и покушать царского хлеба-соли, да еще
прибавляет: "Научить тебя, прекрасная царевна, как играться и забавляться с
неведомым зверем, с сибирским котом?" Царевна позволила, и вор Симеон остался
ночевать в царском тереме.
Пошла весть по палатам, что у царевны завелся дивный неведомый зверь; собрались
все, и царь, и царица, и царевичи, и царевны, и бояре, и воеводы, все глядят,
любуются - не налюбуются на веселого зверя, ученого кота. Все желают достать и
себе такого и просят царевну; но царевна не слушает никого, не дарит никому
своего сибирского кота, гладит его по шерсти шелковой, забавляется с ним день и
ночь, а Симеона приказывает поить и угощать вволю, чтоб ему было хорошо.
Благодарит Симеон за хлеб-соль, за угощенье и за ласки, и на третий день просит
царевну пожаловать к нему на корабль, поглядеть на устройство его и на разных
зверей виданных и невиданных, ведомых и неведомых, что привез он с собою.
Царевна успросилась у батюшки-царя и вечерком с прислужницами и няньками пошла
смотреть корабль Симеона и зверей его виданных и невиданных, ведомых и
неведомых. Приходит; у берега поджидает ее Симеон меньшой и просит царевну не
прогневаться и оставить на земле нянек и прислужниц, а самоё пожаловать на
корабль: "Там-де много зверей разных и красивых; какой тебе полюбится, тот и
твой! А всех одарить, кому что полюбится, - и нянек, и прислужниц - не могим".
Царевна согласна и приказывает нянькам да прислужницам подождать ее на берегу, а
сама идет за Симеоном на корабль глядеть дива дивные, зверей чудных. Как взошла
- корабль и отплыл, и пошел гулять по синему морю. Царь ждет не дождется
царевны. Приходят няньки и прислужницы, плачутся, рассказывая свое горе. И
распалился гневом царь, приказывает сейчас же устроить погоню. Снарядили
корабль, натеснили народу, и погнался царский корабль за царевной. Чуть мреет
далече - плывет корабль Симеонов и не ведает, что за ним царская погоня летит -
не плывет! Вот уж близко! Как увидали семь Симеонов, что погоня уж близко, вот-
вот догонит! - нырнули и с царевной и с кораблем. Долго плыли под водою и
поднялись наверх тогда, как близко стало до родной земли. А царская погоня
плавала три дня, три ночи, ничего не нашла; с тем и возвратилась.
Приезжают семь Симеонов с прекрасной царевной домой, глядь - на берегу высыпало
народу, что гороху, премногое множество! Сам царь поджидает у пристани и
встречает гостей заморских, семерых Симеонов с прекрасной царевной, с радостью
великою. Как сошли они на' берег, народ стал кричать и шуметь; а царь поцеловал
царевну во уста сахарные, повел во палаты белокаменные, посадил за столы
дубовые, скатерти браные, угостил всякими напитками медовыми и наедками
сахарными и вскорости отпраздновал свадьбу с душою-царевной - и было веселье и
большой пир, что на весь крещеный мир! А семи Симеонам дал волю по всему
царству-государству жить да поживать привольно, торговать беспошлинно, владеть
землей жалованной безобидно; всякими ласками обласкал и домой отпустил с казной
на разживу.
Была и у меня клячонка восковые плечонки, плеточка гороховая. Вижу: горит у
мужика овин; клячонку я поставил, пошел овин заливать. Покуда овин заливал,
клячонка растаяла, плеточку вороны расклевали. Торговал кирпичом, остался ни при
чем; был у меня шлык, под воротню шмыг, да колешко[[2 - Колено (Ред.).]] сшиб, и
теперя больно. Тем и сказке конец!
|
