Построить цирк не так-то просто. Педриньо пришлось делать все самому. Сначала он нарезал в лесу веток и лиан — это еще ничего, работа приятная. Но вот рыть ямы, чтобы поставить подпорки и шест, — это адский труд. Вы знаете, сколько ям? Больше тридцати. Подумайте только! Педриньо просто потом обливался: даже мозоли на руках натер. 

Эмилия, которая время от времени приходила «наблюдать», дала ему блестящий совет: — Я бы на твоем месте наняла в лесу броненосца, чтоб рыть ямы. 

Броненосец — это лучший зверь для земляных работ, он всегда роет норки, такие кругленькие… — А я бы на твоем месте, — ответил Педриньо в весьма дурном расположении духа, — съел банан и посчитал обезьян. Эмилия показала ему язык и побежала в комнаты — жаловаться Носишке. — Болван какой-то! — сказала она, надувая губы. — Я ему подсказала такой изумительный выход, а он послал меня считать обезьян!

 Болван! — Но ты же знаешь, что Педриньо, когда работает, не любит, чтоб ему мешали. — Да я… — Придержи свой язычок и лучше помоги мне шить. Я вот кончаю солнце и сейчас начну тебе балетную юбку для лошади, для тебя то есть. — Хорошо как! И у меня на спине тоже будет солнышко, да? Носишка засмеялась: — Никак нельзя, что ты, Эмилия!

 Солнце носят только клоуны. Тебе самое большее, что можно, — так это луну. — Полную луну или не очень? — Я думаю, лучше всего месяц. Эмилия топнула ногой: — Не хочу месяц! Хочу год! Носишка снова засмеялась и обняла свою куклу со словами: — Эмилия, Эмилия! Вот такая ты мне нравишься — глупенькая. 

А то вдруг важная, ученая ходишь! Кукла обязательно должна быть глупенькая… А Педриньо между тем все рыл, да рыл. Вот уж последние ямки готовы, пора и подпорки ставить. Втыкай-вбивай, держи-вяжи — три дня сражался Педриньо со своими палками… — Запотел как стекло, когда на улице холодно, — говорила Эмилия. 

Однако цирк все больше становился похожим на настоящий, а когда Педриньо обтянул его ситцем, то и вовсе стал точь-в-точь как цирк Спинелли, куда они прошлой зимой ходили. Педриньо был в совершеннейшем восторге. Заложив руки в карманы, он несколько раз прошелся вокруг своей постройки, изнывая от гордости. 

И крикнул: — Народ, сюда! Все собрались на площадке, где был построен цирк, восхитились и стали хлопать в ладоши. — Замечательно! — сказала донна Бента тетушке Настасий. — Мой внук, когда вырастет, будет большим человеком, нет никакого сомнения. — Вот и я всегда говорю, сеньора, — живо подхватила старая негритянка, — этот мальчик, Педриньо то есть, подает надежды. По моему мнению, он кончит инспектором. «Инспектор», по мнению тетушки Настасий, была высшая должность, о которой может мечтать человек.

 «Потому что он ловит воров», — объясняла она. Когда цирк был построен, начались репетиции. Педриньо и Носишка заперлись со своими артистами, строго-настрого запретив всем подсматривать. Крошка прибыла даже в ошейнике, и ей была поручена служба охраны у дверей цирка. Ей был дан приказ в случае чего лаять, но не кусать. 

Когда репетиции первой части программы были вчерне закончены, Педриньо занялся пантомимой. Ну и адова работа, я вам скажу!

 Эта пантомима была задумана по определенному плану, но так как все считали долгом совать свой нос, то получилась сплошная путаница. Эмилия взяла на себя труд написать плакат и написала что-то совсем не то: «СОНВ СОДУ». — Во-первых, "в" отдельно, Эмилия, — поправила Носишка, — а потом, «саду», а не «соду». Одно дело «сода», другое — «сад». — Я это знаю не хуже тебя, — сказала Эмилия, — но я хочу, чтоб было «соду», иначе я выйду из труппы и моя лошадь тоже. — До чего ж упряма!

 Если человек что-нибудь хочет, то он должен объяснить причину, а не говорить «я хочу»! — У меня есть причина, — возразила Эмилия. — Сонв — это вовсе не сон, а такой зверь, которого я придумала. У него глаза на ногах, ноги на носу, нос на животе, живот на пятках, пятки на локтях, локти на боках, бока на… — Довольно! — взмолилась Носишка, затыкая уши. — Совсем не нужно описывать всего зверя… Но почему же «соду»? — Это я не могу объяснить, но так мне больше нравится. Если вы оба будете очень настаивать, то можно сократить и будет «Сонв со».

 Больше я ничего не могу для вас сделать… Брат и сестра переглянулись: — Мне кажется, она сходит с ума, — шепнул Педриньо на ухо Носишке.