Что это была за чудная красавица! Пышная, зеленокудрая, обвешанная золочеными украшениями и всевозможными безделушками. Я смотрела на нарядную елку, и мне вспомнилась другая: далекая, скромная елочка, которую ежегодно добрая мамочка устраивала для меня. Ах, та елочка нравилась мне больше, гораздо больше этой пышной красавицы! Я стою посреди гостиной, и в голове моей проносится знакомая, милая картина. 

Рождественский сочельник... На дворе вьюга и метелица, а мы в теплой уютной комнате украшаем нашу елку. Мама в белом платье, такая нарядная, счастливая. "Вот тебе от меня подарок, Ленуша!" - говорит она и подает мне сверток. Я знаю, что это. Кукольный сервиз и настоящий самоварчик, который можно ставить. Я именно и хотела этого. Добрая мамочка, как она умеет угодить!.. И, углубившись в мечты, я совершенно забываю про окружающее... - Вот она где! 

Очень любезно заставлять искать себя! - слышится вдруг подле меня голос Ниночки, который сразу будит меня. И Нина, нарядная, хорошенькая и воздушная, влетает в залу. За нею - ее подруги: Ивина, Мордвинова, Рош, Рохель. Я точно просыпаюсь от сна... А какой это был сон! Дивный! Чудный! - Гости уже собрались, а она еще и не думает одеваться!

 Разгуливает в своей черной ряске, точно монахиня! Изволь одеваться скорее! Из-за тебя опоздаем с танцами, гадкая Мокрица! - выходит из себя моя хорошенькая кузина. - Что, как ты сказала? - слышится вокруг нас веселый хохот. - Мокрица! 

Ах, как это верно! Она вечно хнычет, всегда! Мокрица и есть... Браво! Браво! - Ступай одеваться! - крикнула Ниночка. - Мне нечего одеваться. Ничего другого я не надену, - тихо, но твердо проговорила я. - Дядя позволил мне носить траур по мамочке целый год, и я ни за что не расстанусь с моим черным платьем. - Да как же ты танцевать будешь в трауре? - сделала на меня большие глаза Женя Рош. - Я и танцевать не буду! - Ну, это уж дудки!

 Не смей портить нам праздника! И прежде чем я успела опомниться, Женя бросилась к роялю, открыла крышку и заиграла очень шумную польку. Между тем высокая, сильная Мордвинова подхватила меня за талию и закружилась со мною по зале. Я напрасно отбивалась от нее: она была вдвое сильнее меня. Глядя на мои тщетные усилия освободиться, девочки помирали со смеху. Особенно хохотала Ниночка. Она даже на пол упала и не могла подняться, обессилев от хохота. В эту минуту в передней раздался звонок. - Кто бы это мог быть? 

Верно, начальница! - разом сделавшись серьезной, произнесла Ниночка, вскакивая с полу. - Кто, кто, какая начальница? - закидали ее вопросами девочки. - Папиного начальника дочь. Очень важная барышня. Ее отец министр, кажется, или еще поважнее! - не без гордости произнесла Ниночка и окинула всех победоносным взглядом.

 Девочки заохали и заволновались. Дочь министра! Ах, как это хорошо!.. И они будут танцевать с такой важной барышней! - Ах, какая ты счастливица, Ниночка, что у тебя такая знатная подруга! - произнесла, блестя разгоревшимися глазками, хорошенькая Ивина. Ниночка только кивнула, в то время как лицо ее приняло гордое и довольное выражение. 

Но как раз в это время на пороге появился Жорж и крикнул мне: - Ступай встречать свою гостью, Мокрица! Кондукторская дочка пришла! Ах, что сделалось с Ниночкой! Она покраснела сначала, потом побледнела, потом все лицо ее пошло красными пятнами. Между тем лица остальных девочек так и засияли насмешливыми улыбками. - Ай да Нина Иконина! - первая вскричала толстушка Рош. - Хвастунья, и больше ничего. 

Хороша дочка министра! Кондукторша! Вот так знакомство! Нечего сказать! Отличилась! Ниночка, вся красная, оправдывалась, как могла: это не она виновата, а противная Мокрица, и кондукторская дочка не ее гостья, а Мокрицына. 

А дочка министра будет, непременно будет. Вот они все увидят. А с кондукторшей она и говорить не станет и мальчикам с ней не позволит танцевать. Так как она Мокрицына гостья, а не ее, Ниночки, то пусть Мокрица и возится с нею. Ниночка говорила еще много-много, но я уже не слышала ничего - я стояла перед Нюрочкой в прихожей, помогала ей раздеваться и поминутно повторяла, стараясь скрыть от нее мое смущение: - Ах, как я рада видеть тебя, Нюрочка! Как рада! На Нюре было простенькое шерстяное платьице, но сшитое очень аккуратно; волосы ее, заплетенные в две косы, были перевязаны красной ленточкой. Ничего грубого, смешного не было в ее костюме. Я взяла Нюру за руку и повела в зал. Там уже танцевали.

Товарищи-гимназисты Жоржиного класса приглашали подруг Жюли, которые, однако, скорее были подругами живой и хорошенькой Ниночки, с которою успели подружиться, посещая ее сестру. По крайней мере, они вертелись все время подле Ниночки, в то время как Жюли оставалась одна в самом отдаленном углу зала. Я отыскала ее и вместе с Нюрой подошла к ней. - Отчего ты не танцуешь, Жюли? - спросила я девочку. - Убирайся вон, если ты пришла издеваться надо мною! - резко отвечала горбунья. - Разве калека может танцевать? 

Ты глупа, если не понимаешь этого! - Бедняжка! - сочувственно глядя на нее, проговорила Нюра. - Как мне жаль вас. Я так люблю танцевать сама, что мне кажется - и все должны любить танцы... - Кажется - так перекреститесь, и не будет казаться! - грубо оборвала девочку Жюли. - Желаю вам веселиться, только вряд ли придется, - заключила она со злой торжествующей улыбкой. Между тем Матильда Францевна, сидевшая за роялем, заиграла очень красивый мотив вальса. Маленькие кавалеры подходили к маленьким дамам и приглашали их.

 Пара кружилась за парой. Все девочки танцевали. Все мальчики имели по даме. Даже мой милый Пятница кружился вовсю с толстенькой Рош. Одна только Жюли оставалась в своем углу, да Нюрочка, по-прежнему находившаяся подле меня, не дождалась приглашения. Мне было очень больно за девочку. Я сразу поняла, чьи это были штуки. "Неужели же никто не захочет танцевать с нею оттого только, что она дочь кондуктора, а не важная барышня? - мысленно терзалась я. - Нет, не может быть, чтобы это было так! Не должны же быть такими злыми все эти веселые, живые мальчики!" - Толя! Толя! - позвала я моего Пятницу. 

- Не можешь ли ты потанцевать с Нюрой? - попросила я его. - Ах, Леночка, - произнес с совершенно искренним отчаянием мой милый Пятница, - я тебя очень, очень люблю... но ты посмотри только: Нюра твоя - длинная, как аршин, а я маленький, как карандашик! - заключил он, разводя руками. Он был прав, к сожалению. Нюра была очень высокого роста для своих лет, и Толя приходился ей только по пояс. Смешно было составить такую танцующую пару. Но тут же мой Пятница и выручил меня. - Смотри, Леночка, - оживленно заговорил он, - видишь ты того высокого гимназиста? Это Миша Ясвоин. Он очень умный и вежливый мальчик. 

Пойди к нему и попроси его пригласить Нюру. Сказано - сделано. Через минуту я уже стояла перед красивым белокурым мальчиком и просила его, заикаясь от смущенья, вся красная как рак: - Пожалуйста... если можете, пригласите Нюрочку на какой-нибудь танец! Он окинул серьезным, умным взглядом мою маленькую фигурку в черном траурном платьице и проговорил очень вежливо, расшаркиваясь передо мною: - Прошу извинить меня, мадемуазель, но у меня уже есть дама. И тотчас же стал кружиться с Сарою Рохель.

 - Жорж! Жорж! - вскричала я отчаянным голосом, увидя проходившего мимо меня Жоржа. - Пожалуйста, потанцуй с Нюрой! - Вот еще! - отмахнулся от меня резко мой двоюродный братец. - Она, наверное, и двух шагов сделать не сумеет... И потом у нее голова, наверно, напомажена репейным маслом. Эти мужички всегда репейным маслом голову мажут. Остроумно! И, подпрыгнув на одной ножке, Жорж отошел от меня.