После этого сбора в классе разразилась эпидемия. Не пугайтесь, никто не заболел. И в школу все приходили, но в каком виде...
Заспанные, словно после трех ночных дежурств сразу. Красноглазые, точно кролики. Обессиленные, как будто после тяжелой болезни.
В классе все зевали. Вы можете себе это представить -- целый класс открытых ртов? Мечта зубного врача!
Первое время учителя пытались бороться.
- Борковский, закрой рот! Ковнацкая, вызову родителей. Да перестаньте же зевать! Эй, растолкайте там Бабинца, он снова заснул. Кто это храпит? Кто храпит, я спрашиваю? Ага, вас тут сразу двое на парте заснуло.
Учителя не знали, что делать. С другой стороны, учиться ребята стали лучше. Этим и оправдывалась перед директором Ковнацкая, стараясь хоть у него в кабинете не зевать. Так что учителям пришлось смириться с зевающим классом. Никто не стал круглым отличником, как Володя, но все равно каждый хоть чуточку стал учиться лучше. А знания превыше всего.
В школе ребята еще держались из последних сил, но дома они засыпали в любом месте: и за письменным столом, и перед телевизором, и за тарелкой, и в ванной. В кино и театре тоже было удобно поспать: полумрак, приглушенные голоса, никто не вызывает к доске. А вот в городском транспорте случались неприятности. Ежедневно человек десять из класса будили на конечных остановках метро, автобуса или трамвая: спящие ребята пропускали свою остановку. Пассажиры догадывались растормошить их только на конечной. И зря, поскольку теперь надо было ехать в обратную сторону. И они опять погружались в сон.
Самые заядлые сони (то есть самые усердные ученики: ведь именно они больше других сидели ночью за уроками и потому совершенно не высыпались), усаживаясь в трамваях или троллейбусах, вешали перед собой заранее заготовленную табличку: «Разбудить на Садовой». Эти ученики никогда не опаздывали.
Наступил триумф Ковнацкой. Весь класс жил и спал, как один организм. Днем спали, ночью работали. И ни в коем случае не наоборот. Ковнацкая разрывалась на части: ведь именно она была организатором нового метода обучения.
В полночь она обзванивала всех учеников по телефону:
- Не спать, не спать. Учебник открыт? За работу!
И набирала номер следующего. Ровно в час ночи проходил второй рейд проверки:
- Почему долго не подходишь? Спишь небось. А леонийцев кто побьет? Голос почему какой-то сонный? Смотри у меня,
И ставила в списке против каждой фамилии плюсик.
Все были охвачены энтузиазмом. Точнее, почти все. Потому что, как всегда, вызывал сомнение Остапущенко. К нему часто нельзя было дозвониться среди ночи.
- Как стемнеет, так аппарат почему-то отключается. Несовершенство техники, - говорил в свое оправдание Остапущенко. - Или влажность меняется, или давление, или температура падает. Не работает - и все! - И, как бы подтверждая свою преданность общему делу, тер красные глаза. Мол, я тоже горю по ночам.
В списке против фамилии Остапущенко не мог стоять плюс. Но не мог стоять и минус. Поэтому там красовался подозрительный знак вопроса. Если бы Ковнацкая не боялась ходить по улицам ночью, она пришла бы к нему с проверкой и раз и навсегда разрешила свои сомнения.
Почему же у Остапущенко были красные глаза? Трижды в неделю по утрам, как раз перед школой, он ходил в бассейн. Поэтому краснота глаз была натуральной. В остальные дни он набирал воды в ванну и, опустив туда голову с широко раскрытыми глазами, изучал пробку на дне ванны до тех пор, пока хватало дыхания. Повторив такую процедуру несколько раз, Остапущенко получал глаза нужного цвета.
- Что это он делает? - недоумевала его мама.
- Наверное, йогой занимается, - успокаивал ее папа.
Его родители волновались меньше, чем остальные: ведь ночью он все же спал. Ну, подержит пару минут голову под водой - велика важность! А вот другие... Засыпают на ходу, глаза слипаются, сами зеленые ходят.
- И что за учеба такая? Да бросьте вы эту Леонию, здоровье свое совсем загубите в этом соревновании! - уговаривали ребят папы и мамы.
Чтобы убедить родителей, Ковнацкая стала ходить по квартирам, потрясая вырезками из газет и журналов, где говорилось, что есть люди-«жаворонки», которые работают по утрам, но есть и «совы», главная жизнь которых проходит ночью.
- Мы именно СОВЫ, - говорила Ковнацкая, делая круглые глаза. Казалось, еще немного - и она заухает, забьет крыльями. Эти ее слова до слез пугали бабушек, которые со страхом смотрели то на Ковнацкую, то на своего внука или внучку, как бы пытаясь определить, кто из них больше похож на сову.
И только в семье у Володи все было спокойно. За время своей отличной учебы он даже поправился. Ведь раньше он тратил какие-то силы на приготовление уроков, а теперь не делал ничего. Родителей уже не волновало, что он почти не занимается: они тоже понемногу привыкли к мысли о его гениальности. Да и как им было не проникнуться сознанием исключительности сына, если Ковнацкая постоянно твердила об этом? А она - правая рука классной руководительницы. А классная руководительница - правая рука директора. А директор...
Лишь одного не могла понять Володина мама: зачем ее сыну столько двухкопеечных монет?
- Это лучше, чем он собирал бы металлические рубли. Дешевле, успокаивал ее папа. Но мама все равно удивлялась.
- Для коллекции, - объяснял ей Володя. - У меня такое хобби. Кто собирает марки, а я - монеты. И именно двухкопеечные. Сейчас их многие собирают. Видишь, повсюду просят. И никто не дает, потому что нет. Все хранятся в коллекциях.
Володя давно устал отвечать маме, надоело ему повсюду искать эти двушки. Он больше не мог таиться и обманывать. Почему этот ремдень так старается? Для науки ли? И почему они каждый раз дают бумажку с новым телефоном? Но отказаться от услуг ремдня он уже не мог. Как самому лишить себя такой славы? Тем более, он был уверен, что Ковнацкая ни за что этого не разрешит. Нет, с ней лучше не связываться. Придется тянуть лямку отличника дальше. Пятерки оказались столь же тяжелой ношей, как и двойки.
Володю мучила совесть, что ребята всерьез приняли его идею ночного мозга и теперь ходили измученные, сонные. А он приходил в школу розовый и свежий. Чтобы не выделяться среди ребят, он тоже стал читать по ночам. Но, конечно, не учебники, а Жюля Верна и Майн Рида, Ефремова и Стругацких.
Необычайные приключения волновали его. Что-то родное и близкое улавливал он в том, как герои одолевали препятствия, одерживали победы. Ведь он тоже победил леонийца. И не важно, как. Победителей не судят. Герои летали на другие планеты и возвращались обратно. Он тоже летел назад в класс под мерный стук часов обратного времени. Нет, приключения интереснее учебников. Их можно читать всю ночь, тем более, если не бояться за завтрашний день. Можно все сдать на «отлично», если не забыть положить за пазуху учебник и бумажку с новым номером телефона.
|
