Мальчик был радостно взволнован: его, Яна Бибияна, собственная голова, некогда такая лохматая, выглядела очень аккуратной· волосы причесаны на гладкий косой пробор, лицо чисто умыто, добрые глаза смотрят спокойно. – Удобный случай вернуть твою голову, Ян Бибиян, – шепнул Фьють. – Отдай мне хвост, и я все устрою. Торопись!

 Калчо пробудет в воде недолго. – Поклянись самой страшной клятвой, Фьють, что не обманешь меня! – Клянусь адом и его рогатыми обитателями! – Поклянись имением своего отца… – Клянусь именем своего отца, старого Фьюфьюнко! Ян Бибиян достал из-за пазухи хвост чертенка, вырвал из него волос подлиннее и протянул хвост Фьютю. 

Чертенок приставил его на прежнее место, к незажившей ране, и он мгновенно прирос Фьють преобразился. Кожа его стала блестящей, заплесневевшие рожки почернели и поднялись кверху, в глазах появился веселый блеск. 

Фьють взвизгнул бы от радости, не закрой ему Ян Бибиян ладонью рот: – Спугнешь Калчо! – Спасибо, Ян Бибиян, тысячу раз спасибо! Но, признаюсь, если бы ты не выдернул из моего хвоста волосок, я не отплатил бы тебе добром за добро… 

В это время Калчо бросился в воду, окунулся и фыркнул от удовольствия. – Раздевайся! – шепнул чертенок. Ян Бибиян сбросил с себя одежду. Волосом из хвоста чертенка он обвязал себе кисть руки, чтоб Фьють не украл его, а букет Лианы прикрыл рубахой. – Я готов… – Вперед! – крикнул Фьють, прыгая в реку. Калчо, плывший к берегу, испуганно оглянулся и повернул назад, но Фьють уже схватил его за ногу. – Пусти, пусти меня! – умолял Калчо. – Ой-ой-ой!

 Я размокну, я раскисну, я утону!.. Ян Бибиян кинулся на помощь Фьютю и, схватив Калчо за плечи, погрузил в воду… Глиняное тело Калчо начало обмякать. Он жалобно просил о пощаде. Вдруг голова Калчо и голова Яна Бибияна отделились от своих тел, Фьють быстро поменял их местами, и Ян Бибиян выскочил из воды, на его плечах красовалась его прежняя голова Калчо, к которому прилепилась глиняная голова, остался в воде.

 Взгляд его, полный печали, был устремлен на Яна Бибияна. Тому стало жалко бедного Калчо, так долго хранившего его голову. – Фьють, спасем его! – А на что он нам? – Я приказываю, Фьють!