Маленький бритый человек в синих очках притулился в середине площадки, между двумя мордастыми спекулянтами. Поверх городской шубейки надет огромный, с чужого плеча, бараний тулуп с «саксачьим» воротником. «Семифунтовые казанские с крапинками» надежно защищают ноги от холода. Теплая на меховой подкладке шапка-ушанка. А все-таки, видно, перемерз. Кашляет. Надрывно, подолгу, до холодного поту. Беспокойно возится. Руки тянутся к пояснице, где расползлась окопная язва. Высокий спекулянт в дохе из дикого козла ворчит: — Умирать которым пора, а тоже за товаром ползут. Рыжебородый толстяк, стоящий вторым с краю площадки, поддерживает своего приятеля: — Вон у меня тоже сидит какой-то… Не шевелится. Замерз, поди, а место занимает. — Столкнуть когда, — отзывается козья доха. — Само собой. Куда мерзляков возить. Только я это к тому… Бутылку давеча упустили… Бритого человека мучительно бьет кашель. Жгуче саднит поясница и плечи. В голове одна мысль — попасть в тепло, в баню. Куда ехать? В кармане случайно купленный в Татарске у какого-то полузамерзшего неудачника-спекулянта билет до Иркутска. Но ехать туда незачем. Есть и другое удостоверение: на имя Кирибаева — торгового агента по закупке товаров для кооператива. Удостоверение хорошее. Напечатано на машинке. Номер, печать с двумя руками, три подписи. Только полагаться на него все-таки нельзя. Подписи плохо сделаны. Да и мало одного удостоверения. Опыт показал. В Омске Кирибаев пытался с этим документом остановиться поискать своих, — так еле выбрался. Пришлось ехать дальше. В Татарске не пустили ни в гостиницы, ни на постоялый двор. Из-за кашля: «Умрешь, а тут возись!» Дальше надо куда-то. Совсем неожиданно показалось белое каменное здание вокзала. Отчетливо бросилась в глаза надпись: Барабинск. Ни одного замерзшего окна. Вот где погреться! Скрючившийся на краю площадки человек, которого спекулянты считали уже мертвым, вдруг спрыгнул со ступеньки и как-то по-заячьи побежал мимо здания вокзала. У площадки началась обычная битва. «Попробую здесь», — решил Кирибаев и полез к выходу. Сжали до боли в груди, но быстро выбросили на снег. Теперь в тепло! Задыхаясь от приступов кашля, Кирибаев побежал к вокзалу, который глазасто уставился на солнце. В здании оказалось просторно, грязно и… холодно. Окна не замерзли потому, что с начала зимы вокзал не топили. Не было угля. Железнодорожники пользовались будкой-водогрейкой, но туда попасть постороннему человеку было невозможно. — Надо итти в город.
