В шесть часов утра в Генуе встают только рабочие. В это очаровательное летнее утро в Генуе в такой ранний час проснулись два человека, которых не беспокоила мысль о хлебе насущном. Первым из них был Хоттабыч. 

Он бодро вскочил с постели и разбудил своих друзей, спавших в соседнем номере той же гостиницы. – Друзья мои, – сказал он сладко позевывавшим ребятам, – простите меня, что я нарушил ваш крепкий отроческий сон, но я сейчас отправляюсь вторично в море на розыски моего несчастного брата. Не беспокойтесь за меня. Я буду осторожен и, уверяю вас, ни в какие сети больше не попадусь. Через два-три часа я вернусь. За этот срок я надеюсь обследовать все это море, которое, по вашим словам, называется Средиземным.

 Спите, друзья мои, я разбужу вас вернувшись. – Нет, – сказал Волька, – мы не согласны спать в такой серьезный момент. Мы будем тебя ждать на берегу моря. Правильно я говорю, ребята? – Правильно, – подтвердили Сережа и Женя, причем Женя, потягиваясь, добавил: – В крайнем случае, мы вздремнем на берегу моря. На песочке. 

На том наши путешественники и порешили. Быстро одевшись, они отправились в знакомую бухточку, которую незадолго до этого покинули гостеприимные рыбаки. Вторым из людей, которого меньше всего волновала забота о хлебе насущном и который, несмотря на это, проснулся в шесть часов утра, был его высокопревосходительство синьор Джузеппе Аттолино – губернатор Генуи. Дело в том, что ему не давали спать служебные заботы. Из Рима каждый день поступали целые вороха бумаг из министерства внутренних дел, из министерства финансов и всяких других учреждений, которые синьор губернатор привык уважать и которых он, – к чему греха таить! – привык бояться. И все эти бумаги твердили одно: деньги, деньги, деньги.

Подавайте, синьор губернатор, побольше денег. Итальянская империя нуждается в деньгах на армию, на пушки, на корабли, на самолеты. Выколачивайте побольше налогов, синьор губернатор, или вас придется считать плохим губернатором. А из кого выколачивать налоги? Все население Генуи и губернии делится на две неравные части. 

Первая – меньшая часть генуэзцев – имеет чем платить, но всячески старается не платить, вторая – большая часть населения – не имеет чем платить налоги, даже если бы хотела это делать. Вот поэтому синьору губернатору, любившему свою должность нежной и крепкой любовью, не спалось в это очаровательное раннее утро.

 Он проворочался на своей постели до девяти часов, и только в девять часов утра, утомившись, он забылся в тяжелом сне. Как раз в это время в один из самых больших ювелирных магазинов Генуи вошел необычный для такого рода магазинов посетитель, бедно одетый курчавый парень.

Робко сняв шляпу еще у самого входа, курчавый парень приблизился к роскошному прилавку, за которым стоял изнывавший от безделья расфранченный продавец. – Вон из магазина! – сказал продавец, брезгливо осмотрев парня с головы до ног. – Ты обознался, милейший, здесь не харчевня, а ювелирный магазин. – Прошу прощенья, синьор, – ответил, нисколько не обижаясь, курчавый парень, – я хотел бы только узнать, золото это или медяки? сказав это, он вынул из кармана штанов и положил на прилавок пять золотых монет. 

Давненько уже люди в Италии не видели золотых монет. Продавец с интересом взглянул на их владельца и, подозрительно хмыкнув, произнес: – Подожди минуту, я еще не разбираюсь в таких вещах, я спрошу у управляющего. – Знаем мы эти фокусы, – промолвил управляющий, выслушав сообщение продавца. – Этого парня подослали из Овра. Стоит нам только купить у него эти кругляшки, как нас привлекут к суду за скупку золотых монет, которые уже давным-давно следовало сдать в казначейство. Хозяина нашего посадят в тюрьму, а все его имущество конфискуют.

 Наивные штучки. Нет, мы их перехитрим, этих господ из Овра. Мы им донесем на их собственного агента. Он снял трубку телефона и, набрав нужный номер, сказал: – К нам пришел в магазин человек продавать золотые монеты. Если это вас интересует, можете прислать за ним, а мы его пока задержим разговорами. 

Так случилось, что нашего знакомца, веселого курчавого рыбака Джованни, прямо в ювелирном магазине арестовали и препроводили в страшное Овра.2 – Откуда у тебя эти монеты? – спросили там Джованни. – Мне их подарили, – ответил Джованни. – Ах, подарили? – иронически подхватил следователь. – Так прямо и подарили? – Ну да, – простодушно ответил Джованни. – А кто тебе, мой милый, подарил сразу пять монет? – Один старик подарил. – Как его зовут? – Не знаю. – И где он проживает, ты тоже не знаешь? – Нет, не знаю. – И чем занимается этот старик, тоже тебе неизвестно? – Нет, неизвестно, – отвечал Джованни, не подозревая о нависшей над его головой опасности. – И давно ты знаком с этим неизвестным тебе человеком? – Часов десять тому назад я его увидел в первый и последний раз. – И он сразу тебе подарил пять золотых монет? – Сразу, синьор начальник. 

Только он мне не пять подарил, а… Тут Джованни понял, что сболтнул лишнее, и замолчал. 

И сколько следователь ни бился, он не мог больше заставить Джованни говорить. – Мне все ясно, – сказал наконец следователь. – Никто тебе не дарил эти деньги. Ты их просто украл. – Как ты смеешь называть меня вором! – полез на него с кулаками Джованни. – Я никогда в жизни не тронул и пальцем чужого добра! – Ах, ты, оказывается, не только вор, но еще и хочешь меня убить! – с удовольствием констатировал следователь и, распорядившись, чтобы Джованни отвели в тюрьму, сел писать протокол следствия.

 По ряду деталей допроса он сделал заключение, что у арестованного где-то должно храниться еще золото, может быть, даже очень много золота. Синьор следователь понимал, что никогда он еще не был так близок к служебному успеху, как в это утро.