Поселковая красотка Кукушка — необычное имя для девушки, не правда ли? — заигрывала с каждым парнем, целовалась с кем попало. Другие девушки и женщины стыдили ее, а красотка, щелкая пальцами, только посмеивалась:
— Вам завидно, что парни ко мне льнут. Недаром я лучше вас всех.
Она хихикала и напевала до самой Яновой ночи, когда первый парень поселка увел ее в лес искать цветок папоротника. Нашли они его или не нашли — этого никто не знает, только после той ночи Кукушка присмирела, с парнями больше не заигрывала, да и сами они стали обходить ее дом. Кукушка на какое-то время исчезла из поселка. Хотела она этого или не хотела, но весною на свет явился ребеночек. В поселке гадали, кого Кукушка принесет домой — мальчика или девочку, а красотка вернулась одна.
— Куда ты ребенка подевала? — спрашивали женщины.
— Трясогузке отдала, пускай воспитывает, — шепнула красотка.
— А почему сама не воспитываешь?
— Не такая я дура, как вы, — посмеялась Кукушка. — И днем и ночью к колыбели привязаны, о песнях и танцах и думать позабыли. Хочу свою молодость пропеть, чтобы на старости о чем вспомнить было. Тра-ля-ля, ку-ку! — Она трижды повернулась на каблуке и показала женщинам длинный нос.
— Теперь ты поешь, а на старости будешь одна, как пень без побегов.
— Ха-ха-ха! А вы всю свою молодость с колыбельками да пеленками провозитесь.
— Зато вокруг нас детишки лопотать будут, на старости внуки, как пташки, щебетать.
— На старости я разыщу своих детей и заставлю кормить меня. Закон есть закон, — самоуверенно сказала Кукушка.
Так она прожила свою жизнь — каждый год по ребенку, но кто растил их, не знала ни она сама, ни люди.
Судьба зло шутит с теми, кто надеется в беспечной жизни сохранить молодость. У Кукушки, не успела она состариться, поседели волосы, лицо изрезали морщины, спина сгорбилась. Теперь она вспомнила о своих детях и захотела их помощи.
Кукушка пошла к Трясогузке и пожаловалась ей на свое горе. Отдала, мол, по легкомыслию молодости своего ребенка, а теперь хочет его обратно взять.
Трясогузка, не будь дурой, спрашивает, кого она оставляла: мальчишку или девчонку? Но где уж ветрогонке помнить, кому отдала мальчишку, кому — девчонку. Мнется, мнется Кукушка, а Трясогузка, посмеиваясь, говорит ей:
— Вот тебе и тра-ля-ля, тра-ля-ля…
— Ку-ку! — Кукушка, рассердившись, показала Трясогузке длинный нос. — Оставь себе ребенка, которого я в грехе прижила. Разве мало у меня детей и без него. Пойду к Синичке, может, та не будет такой мстительной.
Синичке в самом деле было очень жаль Кукушку, но еще больше она жалела кукушонка, которого нянчила и лелеяла, как родного. Синичка попросила Кукушку подождать, а сама обежала все дома, где, как она знала, жили кукушкины дети. Она собрала всех кукушат в роще — пускай Кукушка сама спросит, кто из них согласен ее своей матерью назвать.
Спрашивает Кукушка одного, а тот отвечает:
— Ку-ку!
Спршивает другого, и тот:
— Ку-ку!
И так все:
— Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!
Кукушка рассердилась и пригрозила кукушатам:
— Не хотите добром своих обязанностей перед матерью выполнить, так я добьюсь через суд.
— Какие могут быть обязанности у детей перед матерью, которая не признавала своих обязанностей перед детьми? — посмеялся ей в глаза молодцеватый Кукушонок.
У Кукушки не хватило смелости судиться. И она, немощная и больная, тихо поплелась в лес и легла на мох, чтобы дожидаться своего конца.
Вдруг хрустнула ветка, и Кукушка подняла голову. Приближалась хромая девочка.
Девочка подала Кукушке кувшин.
— Выпей, мамочка, березового сока.
Удивленная Кукушка подумала, что ослышалась.
— Как ты меня назвала, повтори-ка еще разок, — попросила она.
— Мамочка. Ты ведь моя мама, — ответила девочка, тепло заглянув Кукушке в глаза.
— Какое чудесное слово — мама! Скажи его еще раз, скажи!
— Мама!
— Но откуда ты знаешь, что я твоя мама? — засомневалась вдруг Кукушка.
— Я росла у Сорокопутки. Моя приемная мать была добра ко мне, но отчим ненавидел меня, ругал кукушонком. Однажды он пришел домой пьяный и выкинул меня за дверь. С тех пор я и хромаю. Давно уже скитаюсь по белу свету и ищу тебя, мама. — Девочка прижалась к Кукушке и напоила березовым соком.
— Ах, какой же я была глупой, — застонала Кукушка. — Не знала, какое это счастье, когда тебя называют самым чудесным словом — «мама».
Крупные прозрачные слезы покатились из глаз Кукушки — первые слезы в ее жизни. И на том месте, куда они упали, расцвели белые цветы, которые так и называются — «Кукушкины слезки».
|
