Выбор сказок

Категории раздела
Еловые дрова и мороженые маслята [43]
Анатолий Онегов
Тайны Руси [80]
Кир Булычев
Приключения Карандаша и Самоделкина [120]
Алексей Толстой [77]
Сказки
Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота [35]
Весёлое мореплавание Солнышкина [54]
Разные истории [130]
Домовенок Кузька [43]
Город Эмбер [88]
Рассказы про животных [53]
Малыш и Карлсон [74]
КАРЛСОН, КОТОРЫЙ ЖИВЁТ НА КРЫШЕ!
Ганс (Ханс) Христиан (Кристиан) Андерсен [704]
Сказки
Абазинские народные сказки [34]

Воити


Последнее прочитанное
ВСТРЕЧА С КАГГИ-КАРР
НАВЕРХ!
ПОХОД ДУБОЛОМОВ
Драка за скворечник
ШАКАЛ-ИНТРИГАН
Стопроцентный мальчишка
Все стало на свое место
ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕНЕРАЛА ГУФА
ПОДАРОК ЗЕЛЛЕ
ВОЛШЕБСТВО ЮКУКУ
ОЗМА ОТКАЗЫВАЕТСЯ ЗАЩИЩАТЬ СВОЕ КОРОЛЕВСТВО
ГОРОД ЗВЕРЕЙ
ЛЕДИ АУРА
НИММИ ЭМИ

Статистика

Онлайн всего: 5
Гостей: 5
Пользователей: 0

Начало сказки

Попасть в сказку

Вход
Добро пожаловать Гость | RSS


Сказки


Пятница, 13.12.2024, 02:59
Главная » 2015 » Июль » 16 » Пастушка и трубочист
18:37
Пастушка и трубочист

 Видали вы когда-нибудь старинный-старинный шкаф, почерневший от времени и украшенный резными завитушками и листьями? Такой вот шкаф — прабабушкино наследство — стоял в гостиной. Он был весь покрыт резьбой — розами, тюльпанами и самыми затейливыми завитушками. Между ними выглядывали оленьи головки с ветвистыми рогами, а на самой середке был вырезан во весь рост человечек. На него нельзя было глядеть без смеха, да и сам он ухмылялся от уха до уха — улыбкой такую гримасу никак не назовешь. 
У него были козлиные ноги, маленькие рожки на лбу и длинная борода. Дети звали его обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног, потому что выговорить такое имя трудно и дается такой титул не многим. Зато и вырезать такую фигуру не легко, ну да все-таки вырезали. Человечек все время смотрел на подзеркальный столик, где стояла хорошенькая фарфоровая пастушка. Позолоченные башмаки, юбочка, грациозно подколотая пунцовой розой, позолоченная шляпа на головке и пастуший посох в руке — ну разве не красота! 
Рядом с нею стоял маленький трубочист, черный, как уголь, но тоже из фарфора и такой же чистенький и милый, как все иные прочие. Он ведь только изображал трубочиста, и мастер точно так же мог бы сделать его принцем — все равно! 
Он стоял грациозно, с лестницей в руках, и лицо у него было бело-розовое, словно у девочки, и это было немножко неправильно, он мог бы быть и почумазей. Стоял он совсем рядом с пастушкой — как их поставили, так они и стояли.
 А раз так, они взяли да обручились. Парочка вышла хоть куда: оба молоды, оба из одного и того же фарфора и оба одинаково хрупкие. Тут же рядом стояла еще одна кукла, втрое больше их ростом, — старый китаец, умевший кивать головой. Он был тоже фарфоровый и называл себя дедушкой маленькой пастушки, вот только доказательств у него не хватало. Он утверждал, что она должна его слушаться, и потому кивал головою обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержанту Козлоногу, который сватался за пастушку. — Хороший у тебя будет муж! — сказал старый китаец. — Похоже, даже из красного дерева. С ним ты будешь оберунтер-генерал-кригскомиссар-сержантшей. У него целый шкаф серебра, не говоря уж о том, что лежит в потайных ящиках. — Не хочу в темный шкаф! — отвечала пастушка. — Говорят, у него там одиннадцать фарфоровых жен! 
— Ну так будешь двенадцатой! — сказал китаец. — Ночью, как только старый шкаф закряхтит, сыграем вашу свадьбу, иначе не быть мне китайцем! Тут он кивнул головой и заснул. А пастушка расплакалась и, глядя на своего милого — фарфорового трубочиста, сказала: — Прошу тебя, убежим со мной куда глаза глядят. Тут нам нельзя оставаться. — Ради тебя я готов на все! — отвечал трубочист. — Уйдем сейчас же! Уж наверное я сумею прокормить тебя своим ремеслом. — Только бы спуститься со столика! — сказала она.
 — Я не вздохну свободно, пока мы не будем далеко-далеко! Трубочист успокаивал ее и показывал, куда ей лучше ступать своей фарфоровой ножкой, на какой выступ или золоченую завитушку. Его лестница также сослужила им добрую службу, и в конце концов они благополучно спустились на пол. Но, взглянув на старый шкаф, они увидели там страшный переполох. Резные олени вытянули вперед головы, выставили рога и вертели ими во все стороны, а обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног высоко подпрыгнул и крикнул старому китайцу: — Они убегают! Убегают! Пастушка и трубочист испугались и шмыгнули в подоконный ящик.
 Тут лежали разрозненные колоды карт, был кое-как установлен кукольный театр. На сцене шло представление. Все дамы — бубновые и червонные, трефовые и пиковые — сидели в первом ряду и обмахивались тюльпанами, а за ними стояли валеты и старались показать, что и они о двух головах, как все фигуры в картах. В пьесе изображались страдания влюбленной парочки, которую разлучали, и пастушка заплакала: это так напомнило ее собственную судьбу. — Сил моих больше нет! — сказала она трубочисту. — Уйдем отсюда! 
Но когда они очутились на полу и взглянули на свой столик, они увидели, что старый китаец проснулся и раскачивается всем телом — ведь внутри него перекатывался свинцовый шарик. — Ай, старый китаец гонится за нами! — вскрикнула пастушка и в отчаянии упала на свои фарфоровые колени. — Стой! Придумал! — сказал трубочист. — Видишь вон там, в углу, большую вазу с сушеными душистыми травами и цветами? Спрячемся в нее! Ляжем там на розовые и лавандовые лепестки, и если китаец доберется до нас, засыплем ему глаза солью. — Ничего из этого не выйдет! — сказала пастушка. — Я знаю, китаец и ваза были когда-то помолвлены, а от старой дружбы всегда что-нибудь да остается. Нет, нам одна дорога — пуститься по белу свету! — А у тебя хватит на это духу? — спросил трубочист. — Ты подумала о том, как велик свет? 
О том, что нам уж никогда не вернуться назад? — Да, да! — отвечала она. Трубочист пристально посмотрел на нее и сказал: — Мой путь ведет через дымовую трубу! Хватит ли у тебя мужества залезть со мной в печку, а потом в дымовую трубу? Там-то уж я знаю, что делать! Мы поднимемся так высоко, что до нас и не доберутся. Там, на самом верху, есть дыра, через нее можно выбраться на белый свет! И он повел ее к печке. — Как тут черно! — сказала она, но все-таки полезла за ним и в печку, и в дымоход, где было темно, хоть глаз выколи. — Ну вот мы и в трубе! — сказал трубочист. — Смотри, смотри! Прямо над нами сияет чудесная звездочка!
 На небе и в самом деле сияла звезда, словно указывая им путь. А они лезли, карабкались ужасной дорогой все выше и выше. Но трубочист поддерживал пастушку и подсказывал, куда ей удобнее ставить свои фарфоровые ножки. Наконец они добрались до самого верха и присели отдохнуть на край трубы — они очень устали, и не мудрено.
 Над ними было усеянное звездами небо, под ними все крыши города, а кругом на все стороны, и вширь и вдаль, распахнулся вольный мир. Бедная пастушка никак не думала, что свет так велик. Она склонилась головкой к плечу трубочиста и заплакала так сильно, что слезы смыли всю позолоту с ее пояса. — Это для меня слишком! — сказала пастушка. — Этого мне не вынести! Свет слишком велик! Ах, как мне хочется обратно на подзеркальный столик! Не будет у меня ни минуты спокойной, пока я туда не вернусь! 
Я ведь пошла за тобой на край света, а теперь ты проводи меня обратно домой, если любишь меня! Трубочист стал ее вразумлять, напоминал о старом китайце и обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержанте Козлоного, но она только рыдала безутешно да целовала своего трубочиста. Делать нечего, пришлось уступить ей, хоть это и было неразумно.
 И вот они спустились обратно вниз по трубе. Не легко это было! Оказавшись опять в темной печи, они сначала постояли у дверцы, прислушиваясь к тому, что делается в комнате. Все было тихо, и они выглянули из печи. Ах, старый китаец валялся на полу: погнавшись за ними, он свалился со столика и разбился на три части. Спина отлетела начисто, голова закатилась в угол. Обер-унтер-генерал-кригскомиссарсержант стоял, как всегда, на своем месте и раздумывал. — Какой ужас! — воскликнула пастушка. — Старый дедушка разбился, и виною этому мы! Ах, я этого не переживу! И она заломила свои крошечные ручки. — Его еще можно починить! — сказал трубочист. — Его отлично можно починить! Только не волнуйся! 
Ему приклеят спину, а в затылок вгонят хорошую заклепку, и он опять будет совсем как новый и сможет наговорить нам кучу неприятных вещей! Отечественные — Ты думаешь? — сказала пастушка. И они снова вскарабкались на свой столик. — Далеко же мы с тобою ушли! — сказал трубочист. — Не стоило и трудов! — Только бы дедушку починили! — сказала пастушка. — Или это очень дорого обойдется?.. Дедушку починили: приклеили ему спину и вогнали в затылок хорошую заклепку. Он стал как новый, только головой кивать перестал. — Вы что-то загордились с тех пор, как разбились! — сказал ему обер-унтер-генерал-кригскомиссар-сержант Козлоног. — Только с чего бы это? 
Ну так как, отдадите за меня внучку? Трубочист и пастушка с мольбой взглянули на старого китайца: они так боялись, что он кивнет. Но кивать он уже больше не мог, а объяснять посторонним, что у тебя в затылке заклепка, тоже радости мало.
 Так и осталась фарфоровая парочка неразлучна. Пастушка и трубочист благословляли дедушкину заклепку и любили друг друга, пока не разбились.
Категория: Ганс (Ханс) Христиан (Кристиан) Андерсен | Просмотров: 1422 | Добавил: tyt-skazki | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Поиск

Слушать сказки

Популярное
ГНОМ В КАРМАНЕ
Непокорный князь
БАБУШКИНЫ ПИРОЖКИ и канадская технология
Цвет Измены
НЕТ КОЗЫ С ОРЕХАМИ
ТИТО
ПИХИ ИЗ ПИХБУРГА
Там, где ручей встречается с рекой
ДИКИЕ ЛЕБЕДИ
Хлебный колос
Злополучная "лилейная дева"
Кто Украл Пироги?
ПРЕОДОЛЕНИЕ ПРЕПЯТСТВИЙ

Случайная иллюстрация

Архив записей

СказкИ ТуТ © 2024