Боцман парохода «Даёшь!», седой, крепкий Бурун, последним подошёл к трапу. Уже за несколько шагов он стал присматриваться к следам, оставленным капитанскими сапогами. Он плавал со всеми капитанами и точно знал, кто как ставит ногу.

 Сейчас он увидел криво й и неровный след. — Что? — испуганно спросил Бурун. — Плавали-Знаем? — Да! — ответил Перчиков. — Ну, всё! Начинается весёлое плавание! Имени нового капитана никто не знал. Весь флот звал его по кличке Плавали-Знаем. Кто бы ни обращался к нему с советом, что бы ему ни говорили, все слышали от него один небрежный ответ: «Плавали — знаем». Знаний у него было с гулькин нос, но важности хватило бы на сто капитанов.

 И, говорят, капитаном он стал только из-за своей важности. Когда на экзаменах ему задавали какой-нибудь вопрос, он так важно отвечал: «Плавали — знаем», что старым профессорам становилось неловко спрашивать его и они в смущении ставили ему пятёрки. Но боцман Бурун знал его лучше всех преподавателей, поэтому он и почесал себе затылок. 

Солнышкин тоже сощурил глаз. Такая перемена обещала ему мало хорошего, но он не привык унывать. Тем более что он был на палубе настоящего корабля и корабль уже готовился к отплытию. И едва он об этом подумал, в рубке появился Плавали-Знаем и крикнул в микрофон: — Машинисты, заводи примус! Палуба, по местам! 

Боцман бросился на бак. Солнышкин за ним, сзади побежали Петькин, Федькин и Стёпка-артельщик с куском сардельки во рту. Через несколько минут на палубе всё было как в бою: поползли цепи, загрохотали якоря. Бурун шумел на артельщика: — Брось сардельку, держи трос! Солнышкин изо всех сил тянул мокрый и толстый канат; от лебёдок шёл пар и дым, как от подбитых танков, и пароход потихоньку отваливал от причала. 

Оставалось убрать последний трос, когда на причале раздался спокойный голос: — Стойте! Стойте! Из-за пакгауза вышел доктор Челкашкин с чемоданчиком в руке. — В чём дело? — спросил строго Челкашкин, так что все притихли, и посмотрел на часы. — До отхода ещё ровно две минуты. Плавали-Знаем молчал. — Я спрашиваю: почему убрали трап?! — сказал Челкашкин. — Явились после меня и хотят, чтобы я ждал медицину! — закричал Плавали-Знаем.

 — Во-первых, явился я вовремя! Во-вторых, я спасал человека, и, в-третьих, я не собираюсь бегать впереди вас стриженым бобиком! — Что?! — спросил капитан, и щетина у него на подбородке стала вдвое длиннее. — Трап, — показал Челкашкин пальцем. Боцман побежал на помощь, но Плавали-Знаем крикнул: — На место! Не сметь! — Ах, даже так! — возмутился доктор. — Ну ладно! И вдруг он разбежался, вскочил на трос и быстро побежал по нему, помахивая чемоданчиком. На палубе не успели даже мигнуть, как он перелез через борт. 

— Вот так, — сказал Челкашкин и улыбнулся. — А с ним, — он показал наверх, — мы ещё поговорим. — И тут же отправился к себе в лазарет. В это время из-за угла, запыхавшись, выбежали три молодых красивых штурмана. Они отвезли Морякова в больницу и теперь отчаянно размахивали руками. Но пароход уже уходил из бухты.